Она перехватила мой взгляд, направленный на подтеки.

— Больше это не повторится. Могу это гарантировать. Прошлой осенью я отремонтировала крышу и, кстати, собираю деньги, чтобы провести ремонт в этой комнате. Но тут вдруг произошли большие события. Знаете ли, на меня свалилась необыкновенная удача, или вернее будет сказать — удача свалилась на дочь. — Она замолкала, приняв драматическую позу слушателя, который получает краткое закодированное послание в ответ на посланную информацию. — Но разрешите, я расскажу вам обо всем за кофе. Бедняга, вы, похоже, здорово измотались. Я знаю, что значит искать жилье. Ее щедрость беспокоила меня. Было неприятно получать что-либо от человека, принимающего меня за другого. Но не успел я сочинить ответ, как она протанцевала на кухню. Вернулась она с подносом, на котором гордо сиял серебряный кофейный набор, расставила его на столе и запрыгала вокруг него. Было приятно смотреть, как она наливает кофе. Я сказал ей комплимент по поводу кофейника.

— Премного вам признательна, любезный сэр. Это подарок на мою свадьбу. Все эти годы я хранила его. Сохранила много других вещей, а теперь рада, что поступила именно так. Теперь, когда я опять переезжаю в большой дом, — она коснулась своих губ кончиками пальцев и радостно хихикнула в такт мелодии. — Но, конечно, вы ни о чем об этом не знаете, если только вам не рассказал мистер Грегори.

— Грегори?

— Мистер Грегори — брокер по недвижимости. — Она доверительно придвинулась ко мне, прыгнув на диван. — Именно поэтому я и готова продать дом без всякой выгоды, если получу свои деньги, вложенные сюда. Я выезжаю отсюда в начале следующей недели, буду жить со своей дочерью. Дело в том, что моя дочь улетает в Италию на месяц или около того, и она хочет, чтобы я находилась в большом доме и присматривала за ним, пока она в отъезде. И должна сказать вам, я сделаю это с большим удовольствием.

— Вы переезжаете в большой дом?

— Да, это действительно так. Я переезжаю обратно в свой большой дом — тот, где родились мои девочки. Вы можете даже не подумать об этом, глядя на мое нынешнее положение, если, конечно, у вас не наметанный взгляд и вы можете отличить хорошую мебель. Но когда-то я жила в великолепном большом доме в Беверли-Хиллз. — Она энергично мотнула головой, как будто я ей возражал. — Я лишилась его... мы лишились его еще задолго до войны, когда мой муж оставил нас. Но теперь, когда моя умная девочка выкупила его обратно, она пригласила меня к себе! — Она потрогала свою худую грудь. — Как она должна любить свою мамочку, правда?

— Несомненно, она вас любит, — сказал я. — Похоже, у нее появились какие-то деньги.

— Да. — Она уцепилась за мой пиджак. — Я говорила ей, что так и будет, если она сохранит веру, будет старательно работать и находить общий язык с другими людьми. Я сказала своим девочкам в тот самый день, когда мы выезжали оттуда, что когда-нибудь мы возвратимся. И, понятное дело, так оно и случилось. Эстер получила все эти деньги от урановых рудников.

— Она где-то нашла урановую руду?

— Нашел мистер Уоллингфорд. Он был канадским горнодобывающим промышленным магнатом. Эстер вышла замуж за мужчину старше себя, как то же самое сделала и я в свое время. К несчастью, бедняга помер, они не успели прожить и года. Я так его и не увидела.

— Как его звали?

— Джордж Уоллингфорд, — ответила она. — Эстер получает значительный ежемесячный доход от его состояния. Кроме того, она получает также деньги и за фильмы. Кажется, все сразу сложилось для нее удачно.

Я внимательно наблюдал за ней, но не заметил признаков того, что она преднамеренно лжет.

— Какие роли ваша дочь играет в фильмах?

— Разные, — заявила она, неопределенно махнув рукой. — Эстер и танцует, и плавает, и ныряет — она ведь была профессиональным мастером по прыжкам в воду — и, конечно, исполняет роли. Ее отец тоже был артистом в добрые старые времена. Вам не приходилось слышать о Раймонде Кэмпбелле?

Я кивнул. Это имя принадлежало звезде немого фильма, игравшего головорезов, который хотел попасть в звуковые фильмы, но его подвел возраст и писклявый голос. Я помнил период в начале двадцатых годов, когда фильмы Кэмпбелла заполняли кинотеатры Лонг-Бич по субботним вечерам. Он пробуждал во мне вдохновение. Его герой — инспектор Фейт из Лаймхауза в целой серии картин — помог мне стать полицейским — не знаю, к добру или во вред. А когда престиж полицейских упал, воспоминания об инспекторе Фейте помогли мне уйти из полиции Лонг-Бич.

Она сказала:

— Вы помните Раймонда, не правда ли? Были ли вы с ним лично знакомы?

— Нет, видел только на экране. Это било давно. Что с ним все-таки случилось?

— Он умер, — ответила она. — Он умер от горя в годы депрессии. Много лет он не снимался ни в одном фильме, друзья отвернулись от него, он наделал огромных долгов. Вот так он и умер. — Ее глаза наполнились слезами, но она мужественно улыбнулась сквозь слезы, |как и положено было одной из основных дам Раймонда Кэмпбелла. — Но я не теряла веры. Я сама была артисткой уже до того, как подчинила свою жизнь Раймонду, и воспитала своих девочек в его традициях, так, как он этого сам пожелал бы. По крайней мере, одна из них достигла многого.

— А чем занимается ваша другая дочь?

— Рина? Она медсестра в психлечебнице, можете вы себе представить? Меня всегда поражало, что две девочки, столь похожие друг на друга и почти ровесницы, так отличаются по темпераменту. Несмотря на все художественное образование, которое я ей дала, она выросла удивительно хладнокровной, волевой и расчетливой. Ну, что вы, я бы просто остолбенела от удивления, если бы Рина предложила мне переехать к ней. Никогда! — воскликнула она мелодраматически. — Рина скорее потратит все свое время на ненормальных. Любопытно, почему красивая девушка поступает таким образом?

— Может быть, она старается им помочь.

Взгляд миссис Кэмпбелл стал озадаченным.

— Она могла бы найти для этого более женственную форму. Эстер доставляет другим настоящую радость, не роняя своего достоинства.

Я иронически улыбнулся. Она проницательно взглянула на меня, захлопала ресницами и снова обратилась ко мне с уже просветлевшим взором.

— Но мне не следует утомлять вас рассказом о своих семейных делах. Вы приехали осмотреть мой дом. В нем всего три комнаты, но он очень уютный, особенно кухня.

— Не беспокойтесь об этом, миссис Кэмпбелл. Я злоупотребляю вашим гостеприимством.

— Что вы, нисколько. Совершенно не...

— И все же я злоупотребил им. Я — детектив.

— Детектив? — Ее маленькие пальцы впились в мою руку. И она произнесла совершенно новым голосом — на целую октаву ниже, чем было ее птичье щебетанье: — Что-нибудь стряслось с Эстер?

— Я пока ничего определенного не знаю. Просто ищу ее.

— У нее неприятности?

— Возможно.

— Я это знала. Я так боялась, что что-нибудь будет не так. Нам всегда не везет. Всегда что-то подводит. — Пальцами она коснулась своего лица: кожа на нем стала похожа на смятую бумагу. — Я круглая дура, — хрипло произнесла она. — Я ушла с работы, понадеявшись на это, задолжала половине жителей города. Если теперь Эстер подведет меня, я не знаю, что мне делать. — Она опустила руки и подняла подбородок. — Ну что же, давайте посмотрим, в чем заключаются плохие новости. Это все куча вранья?

— Что — куча вранья?

— Ее истории, которые я пересказывала вам? О договорах на киносъемки, о поездке в Италию и о богатом, но умершем муже, Я не до такой степени глупа.

— Частично это может соответствовать правде. А частично нет. Ее муж не умер. Он — не старый и не богатый, и он бы хотел, чтобы она вернулась к нему. Вот почему я и оказался здесь.

— И это все? Не может этого быть. — В ее глазах появилось подозрение. После потрясения в ней вдруг пробудилась другая личность. Я не знал, была ли это врожденная твердость или она порождалась истерией. — Вы что-то от меня скрываете. Вы сказали, что она попала в беду.